Читать книгу "Солнечный круг  - Марина и Сергей Дяченко"

– Сеньор Алонсо, – подал голос молчавший до того Карраско. – Мы с вами тысячу раз говорили… Помощь, о которой вас никто не просил, – тоже преступление! Вмешательство в чужие дела, которые вас не касаются, – тоже преступление!

– Напрасная трата слов, – махнул рукой Авельянеда. – Этому сеньору кажется, что он в своем уме… Что ж, не стану вам мешать. Прощайте!

– Одну минуту, – сказал Санчо, когда Авельянеда был уже в дверях. – Одну минуту… Я хочу вернуть вам ваши деньги.

Авельянеда поднял брови:

– Что такое, любезный Панса?

– Ваши деньги, – громко повторил Санчо и взял со стола поднос. – Те самые, что вы анонимно заплатили мне за то, чтобы Дон-Кихот никогда не вышел на дорогу. Здесь все, забирайте-забирайте.

И, поклонившись, как лакей в трактире, протянул Авельянеде поднос.

Авельянеда долго смотрел на пачку денег, на письмо, а все смотрели на Авельянеду. Он надувался, становясь похожим на бурдюк с вином, на один из тех отвратительных бурдюков, с которыми сражался еще Рыцарь Печального Образа.

– Как человек бережливый, – хладнокровно продолжал Санчо, – говорю вам: заберите денежку, в хозяйстве пригодится. Кто за копеечку не держится, тот сам ни гроша не стоит. Берите.

И снова молчание. Надутый и красный сосед стоял как на арене цирка – под многими взглядами.

Наконец, Авельянеда зашипел. Засипел, засвистел, как проколотый воздушный шар, и только потом обрел способность к членораздельной речи:

– Вы… Вы! Идиоты! Безумцы! Да чтобы я! Свои деньги! Потратил на этого! На это! Свои деньги! Да вы рехнулись тут все! Это оскорбление, я буду вправе, как честный идальго, потребовать пятьсот суэльдо за обиду! Да если какому-то идиоту интересно тратить свои деньги, чтобы этот, – он ткнул пальцем в сторону Алонсо, – чтобы этот сумасшедший, чтобы этот дон Олух оставался дома… Да бога ради! Но чтобы платить деньги этому Санчо, надо быть вдвойне идиотом, потому что если за этим, – снова хамский жест в сторону Алонсо, – стоят поколения сумасшедших идеалистов, то за этим, – он ткнул пальцем Санчо в грудь, – стоят поколения полных дебилов, которые рисковали шкурой не ради идеи даже – а ради «губернаторства на острове»… Вы бездарности, присвоившие обманным путем чужую славу! Славу добрых и честных людей, которые в поте лица своего трудились на благо общества… а не мотались по дорогам! Вы, свихнувшиеся на одной-единственной книжке, занудной, лживой и к тому же плохо написанной! «Хитроумный идальго Дон-Кихот»! И чтобы я платил свои деньги, чтобы вас удержать? Да скатертью дорога! И пусть на вас падут все побои, все унижения, вся грязь, вся навозная жижа, которую так щедро получал в своих странствиях Рыцарь Печального Образа. В десятикратном размере!

И Авельянеда ушел.

Санчо посмотрел на поднос в своей руке. Посмотрел Авельянеде вслед.

Если допустить, что письмо написал не сеньор Авельянеда… А судя по его реакции, так оно и есть…

Или он хороший актер?

Кто его знает. Но если письмо написал все-таки не сеньор Авельянеда…

Санчо посмотрел на Карраско.

И Алонсо перевел взгляд на Карраско.

И Альдонса смотрела на Карраско, и Фелиса, притаившаяся у дверей, смотрела на Карраско; прошла минута, другая, Карраско жарился под этими взглядами, будто на медленном огне, но делал вид, что ничего не замечает. Героически запихивал себе в глотку кусок за куском…

Поперхнулся.

Закашлялся.

Встал. Огляделся, будто загнанная в угол мышь; часто задышал:

– Алонсо? Алонсо?! Вы же знали моего отца! Вы же меня знаете с детства! Вы же знаете… И теперь вы смотрите так, будто я… Да как вам не стыдно! Пусть этот Санчо знает меня всего неделю… пусть сеньора Альдонса терпеть меня не может… но выто?! Как вы могли… подумать?! Обо мне?! Что мне теперь делать, после того как на меня пало такое подозрение? Что мне, повеситься? Да, я не хотел, чтобы вы уходили! Я и сейчас не хочу! И честно могу сказать вам в глаза: лучше бы вам никуда не ходить! Вот вы не говорите вслух об этой легенде, легенде вашего рода, но я знаю, вы в нее немножечко верите… Как наивный Панса немножечко верит в свое губернаторство. А вы говорите себе: ничего, что все мои предки потерпели неудачу. Ничего, что историю Дон-Кихота называют «блестящим и подробным отчетом о крушении иллюзий». Ничего, думаете вы, я попробую, может быть, у меня получится… Но это тоже иллюзия! Быть оптимистом в наши дни – это так унизительно… Сеньор Алонсо, мне будет больно, если вас затопчет какое-нибудь стадо свиней! Я люблю вас… а за дружбу, за сочувствие… вот такая плата. Да, может быть, этот Санчо все придумал, сам написал письмо и морочит вам голову! А вы… Прощайте.

И он быстро, почти бегом, вышел.

* * *

Алонсо только сейчас ощутил, до какой степени он устал за эти дни.

Он уязвим сегодня. Не надо было устраивать этого прощального вечера; он поддался слабости. Ему захотелось увидеть разоблаченного анонима…

А может быть, он преувеличил свою силу. Потому что, поддавшись эйфории, поверил, что сможет уверить, сможет убедить даже их – Авельянеду, Карраско – в правильности своего пути.

Изначально невыполнимая задача. Они и не должны понимать Дон-Кихота. Дон-Кихоту суждено быть непонятым…

А теперь еще и предательство, которое он, уходя, оставляет за спиной.

Но неужели предатель все-таки Санчо?!

– Нет, – сказал под его взглядом Панса. – Сеньор Алонсо… Я ведь сроду не видел столько денег сразу. Я мог бы оставить их себе… Ничего вам не говорить… Сеньор Алонсо, я клянусь моим батюшкой, который дал мне имя Санчо, я клянусь моим островом… которого у меня никогда не будет… клянусь моими пацанами, которые остались дома… что я не соврал вам. Это письмо написал не я…

Алонсо молчал.

– Ради бога, сеньор и господин мой… Вы действительно могли подумать…

– Письмо написал не ты, – сквозь зубы сказал Алонсо, – но, если отставить в сторону подлость и подкуп… Все вы готовы подписаться под этим письмом. Все вы не хотите, чтобы я шел. Ты, Санчо, идешь со мной без радости – только потому, что ты верен… Авельянеда завидует, Карраско сочувствует… Никто не понимает, зачем Дон-Кихоту отправляться в странствия… Бритвенный тазик на голову – смешно? Смешно… «…Он подошел к Дон-Кихоту, выхватил у него копье, сломал его на куски и одним из них принялся так колотить нашего рыцаря, что, несмотря на его доспехи, измолол его, как зерно на мельнице. Он брал в руки один кусок копья за другим и ломал их на спине несчастного, простертого на земле рыцаря…»

– Фелиса, – ласково спросил Санчо, – а у тебя никогда не возникало мысли удержать подольше столь любимого тобой хозяина?

Фелиса бросила быстрый взгляд на Альдонсу.

– У меня сроду не было таких денег, любезный Санчо. Так что я тут ни при чем, и не думайте…